Министр финансов Антон Силуанов рассказал РБК о приоритетных задачах Минфина, будущем суверенных фондов и возможностях для оптимизации бюджетных расходов

Главный вызов для нас это снижение дефицита бюджета

Вы на форуме сообщили, что у Минфина есть амбициозная задача максимально сократить дефицит бюджета, снизить его менее чем до 1% ВВП. Как это сделать?

Президент, выступая на Петербургском форуме, говорил, что надо обеспечить макроэкономическую стабильность. За этими общими фразами стоит вопрос дефицита бюджета. Большой дефицит является показателем неустойчивости бюджетной конструкции. Почему? Когда у нас были накоплены достаточно большие резервы, источником финансирования служил Резервный фонд. Вопрос для инвесторов: что будет дальше, как страна будет финансировать дефицит? Агрессивными объемными заимствованиями на внутреннем рынке или повышением налогов? А что такое большие заимствования на рынке? Это давление на рынок и повышение ставок в экономике. Тогда о снижении процентных ставок по кредитам, о снижении инфляции даже говорить не приходится. Поэтому сейчас снижение дефицита бюджета ключевая задача. Если мы в этом году потратим больше 2 трлн руб. из резервных фондов на финансирование дефицита, то в следующем году у нас уже такой возможности не будет. Мы должны сохранить подушку безопасности , мы не можем за год потратить все наши резервы. Иначе наша финансовая и бюджетная политика будет уязвимой.

Согласно отчетности Минфина, на 1 июня в Резервном фонде оставалось 2,5 трлн рублей…

Около того. Поэтому в следующем году нам нужно будет больше выходить на рынок. Если в этом году у нас чистый объем заимствований на внутреннем рынке составит около 300 млрд руб., то в следующем он может увеличиться до 1 трлн и более. Как это повлияет на рынок? Не придется ли нам для более агрессивного участия на рынке переходить к краткосрочным заимствованиям? Не всякие банки при таких больших заимствованиях будут готовы вкладывать в 10 15-летние облигации государства. Они скажут: С учетом нашего капитала и рисков для нас предпочтительнее короткие бумаги . Риск скатиться к ГКО как это было некоторое время назад является одним из ключевых рисков, поэтому мы говорим о необходимости снижения дефицита бюджета. С учетом сокращения возможностей по резервам профинансировать такой большой (хоть и 3% ВВП) дефицит бюджета за счет привлечения внутренних заимствований это большой риск. Кроме того, заимствования все еще дорогие. Сейчас доходность по нашим облигациям составляет около 9%. Это не 0,1 0,2%, как на Западе. Говорят: Подумаешь, большие объемы дефицитов. Давайте в России делать то же самое. Почему вы не можете помочь экономике, увеличить расходы, увеличив дефицит бюджета? В том числе потому, что у нас долг дорогой. Если мы займем 100 рублей, 9 рублей в следующем году нужно будет предусмотреть в расходах. В условиях, когда доходы снижаются, и в условиях больших заимствований мы будем вынуждены все другие расходы сокращать в пользу процентных. Соответственно, маневренность бюджета резко сокращается. Но самое главное: надо снижать дефицит бюджета как источник финансовой нестабильности. Сегодня мы слышали: Давайте больше расходов из бюджета направим на инвестиции, увеличим дефицит ничего страшного . Не надо так поступать, потому что инвестиции, в которых нуждается наша экономика это негосударственные инвестиции. А чтобы были инвестиции частного сектора, необходимые для роста, нам нужна стабильность макроэкономической ситуации. Так что Минфин в данном случае преследует общеэкономическую задачу выступает за обеспечение экономического роста через сбалансированность бюджетной политики, стабильность бюджетных правил.

Подушка безопасности должна остаться

Звучат идеи о том, что для покрытия дефицита бюджета могут использоваться средства Фонда национального благосостояния. Возникает некоторый диссонанс: все привыкли считать, что ФНБ тратится на инфраструктурные проекты, поддержку экономики, и вообще эти средства возвратные. Если они действительно будут задействованы для покрытия дефицита, не придется ли менять правила использования ФНБ?

Средства ФНБ и Резервного фонда ресурсы, которые создавались за счет избыточных нефтегазовых доходов. Я помню, Минфин ругали за то, что он все складывает в кубышку . Сейчас те критики, наверное, переоценили свои высказывания. Благодаря тому, что мы вкладывали нефтегазовые доходы в бумаги иностранных государств пусть низкодоходные, но ликвидные мы тем самым сберегли доходы, которые получали. Во-первых, в связи с изменениями обменного курса в рублях мы получили значительно больше, чем если бы вкладывались в рублевые инструменты. Во-вторых, из рублевых инструментов надо еще выйти. Если нам понадобятся средства ФНБ, мы не сможем выйти из рублевых проектов, в которые вложили средства. Это инфраструктурные проекты, они принесут отдачу только через несколько лет, и это вложения длинные. То есть вложения в иностранные высоколиквидные активы были абсолютно правильным решением. Так поступают другие страны, которые зависят от конъюнктуры и полученные сверхдоходы направляют в такие же активы. Что касается ФНБ, до 60% его средств мы можем вкладывать в инфраструктурные проекты. Оставшаяся часть это средства, которые могут быть использованы, как и Резервный фонд, для финансирования несбалансированности бюджета. На следующий год у нас по бюджетному плану останется около 1 трлн руб. средств Резервного фонда, и если нам потребуется дополнительно привлекать ресурсы из наших резервов, я не вижу каких-либо рисков, если мы часть средств, оставшихся от ФНБ, не задействованных для проектов, используем для финансирования дефицита бюджета. Но повторюсь, что подушка безопасности , которая будет храниться в высоколиквидных активах, должна остаться, потому что это устойчивость нашей финансовой и бюджетной системы.

Какая часть фонда может быть использована? Есть ли потолок, который может быть установлен для использования средств ФНБ на покрытие дефицита бюджета?

Я думаю, что нужно ориентироваться на объем от 1 до 2 трлн руб. У нас должен быть запас высоколиквидных активов. В следующем году, как и в этом, мы будем говорить о получении приватизационных денег и их использовании для финансирования дефицита бюджета. Тем самым, с одной стороны, мы сокращаем долю государства и привлекаем частный бизнес к управлению нашими компаниями, с другой стороны, получаем источники для финансирования дефицита бюджета (эти деньги идут не в доходную часть, а в источники). Поэтому общий объем остатка средств наших суверенных фондов будет зависеть в том числе от политики по приватизации, которая будет осуществляться в следующем году. Сейчас мы будем готовить предложения с учетом параметров бюджета, которые рассмотрит правительство.

Слава Богу, конъюнктура меняется в пользу стоимости наших компаний

В начале года озвучивались такие цифры: бюджет получит от приватизации примерно 800 млрд 1 трлн руб. Сейчас июнь, цены меняются, конъюнктура рынка меняется, а к приватизации пока особо не приступили. Пересмотрены ли показатели в денежном выражении?

Слава Богу, конъюнктура меняется в пользу стоимости наших компаний, цены растут.

Но она не меняется в пользу наличия покупателей.

Это же не быстрая процедура. Отобраны специальные компании, которые занимаются подбором инвесторов и будут осуществлять продажу пакетов наших акций. Все решения, которые были приняты в начале года правительством РФ о приватизации, сохраняются. Первую продажу 10,9%-ный пакет АЛРОСА мы увидим уже летом. По остальным, более крупным сделкам результат мы должны увидеть осенью. Министерство экономического развития докладывает, что в правительстве дела идут полным ходом.

То есть ориентир по доходам от приватизации пока не пересматривается в сторону понижения или повышения?

Мы определили пакет, который будет продаваться. Если он будет продан по более высокой цене, значит, мы в этом году потратим меньше резервов, сэкономим резервные средства.

Как вы оцениваете шансы продажи пакетов всех пяти активов, которые назывались ранее [ Башнефть , Роснефть , ВТБ, АЛРОСА, Совкомфлот ]?

Это задача правительства, которая была поставлена перед нашими коллегами из Росимущества, Минэкономразвития. Считаю, что задача должна выполняться.

Понятие защищенных и незащищенных статей достаточно условное

Вы на Петербургском форуме сказали: Когда денег нет, не хочется их тратить . Вам возразили, что деньги есть, просто мы неэффективно их тратим. Сейчас защищенные статьи бюджета это социальные расходы, оборона, безопасность. Получается, что под нож попадают в основном инвестиционные расходы. Нет ли планов пересмотреть перечень защищенных статей, добавить туда инвестиционные расходы?

В прошлом Бюджетном кодексе было прописано понятие защищенные статьи и перечень статей, которые к ним относятся. Сейчас такого понятия нет. Мы можем лишь условно говорить, что есть защищенные расходы. В первую очередь, это социальные обязательства, пенсии. Мы не можем сократить выплату пенсий и уменьшить те обязательства, которые есть у государства. И не будем этого делать, поскольку это противоречит нашему закону и нашим планам.

Можно не индексировать эти выплаты так, как раньше…

Вопрос индексации, как и в текущем году, относится не к сокращению действующих обязательств, а к новым решениям по индексации пенсий. Есть ряд расходов, от которых невозможно отказаться. Есть ряд позиций, по которым нужно принимать в нынешних условиях ответственные решения. Можно говорить о более точечном, более эффективном использовании бюджетных средств. Например, можно раздавать субсидии всем предприятиям, которые встали в очередь. Такой принцип, как ни странно, используется: кто первый пришел, тот и получил. А можно оценивать эффект каждого бюджетного рубля для роста экономики. Ты можешь получить субсидию, обеспечив дополнительный экономический рост. Тогда можно сократить количество субсидий, но получить больший эффект. То же касается и социальных расходов. Сейчас выдача этих расходов осуществляется по принципу категорийности граждан, льготников. Но не все эти категории граждан являются нуждающимися: у некоторых большие имущественные комплексы, большие зарплаты, есть миллионеры среди них. Тем не менее, государство по-прежнему тратит деньги на всех одинаково. Правильно это или нет, справедливо или нет?

То есть речь идет об адресном подходе?

Об адресности, да. Без ущерба для выполнения социальной функции государства мы можем повысить эффективность, и даже людям, которые сегодня получают социальные выплаты, пособия, мы могли бы платить больше денег за счет того, что кем-то выплаты менее востребованы.

Вы имеете в виду принцип нуждаемости, который уже активно используется в регионах?

Конечно.

Будут ли все-таки сокращаться инвестиционные расходы?

Нужно повышать эффективность инвестиционных расходов. Зачастую у нас принимаются решения об инвестициях: строительстве зданий для учреждений и так далее без оглядки на последующее содержание этих объектов. Когда посмотришь в комплексе, есть ли у нас ресурсы и на строительство, и на содержание этих объектов, по-другому воспринимается целесообразность тех или иных государственных инвестиций.